Неточные совпадения
Сам губернатор к
баринуПриехал: долго спорили,
Сердитый голос
баринаВ застольной дворня слышала...
Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда
приехать обещал в письме своем, которого (к Правдину) не позволил вам дочитать
господин Скотинин.
Ей хотелось спросить, где его
барин. Ей хотелось вернуться назад и послать ему письмо, чтобы он
приехал к ней, или самой ехать к нему. Но ни того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу
господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена брата,
приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые
приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
— Барыня послали.
Приехали братец и еще какой-то
барин.
Все узнали, что
приехала барыня, и что Капитоныч пустил ее, и что она теперь в детской, а между тем
барин всегда в девятом часу сам заходит в детскую, и все понимали, что встреча супругов невозможна и что надо помешать ей.
Многие из них уже были ему знакомы; другие были хоть
приезжие, но, очарованные ловким видом умеющего держать себя
господина, приветствовали его, как знакомые.
Пока
приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный, показывавший, что был не в первый раз в дороге.
Уже более недели
приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя, как говорится, очень приятно время.
Я отвечал, что
приехал на службу и явился по долгу своему к
господину капитану, и с этим словом обратился было к кривому старичку, принимая его за коменданта; но хозяйка перебила затверженную мною речь.
— А то здесь другой доктор
приезжает к больному, — продолжал с каким-то отчаяньем Василий Иванович, — а больной уже ad patres; [Отправился к праотцам (лат.).] человек и не пускает доктора, говорит: теперь больше не надо. Тот этого не ожидал, сконфузился и спрашивает: «Что,
барин перед смертью икал?» — «Икали-с». — «И много икал?» — «Много». — «А, ну — это хорошо», — да и верть назад. Ха-ха-ха!
— Если вы,
господа, не боитесь скуки,
приезжайте ко мне в Никольское.
Около полудня в конце улицы раздался тревожный свисток, и, как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий автомобиль, в нем сидел толстый человек с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных военных, третий — рядом с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал, что толстому
господину Пуанкаре следовало бы
приехать на год раньше — на юбилей Романовых.
Матрена. Гадать увезли, далеко, верст за шестьдесят, говорят. Барыня какая-то нарочно за ней лошадей присылала. Лакей сказывал, который приезжал-то, что барыня эта расстроилась с
барином.
— У нас, в Обломовке, этак каждый праздник готовили, — говорил он двум поварам, которые приглашены были с графской кухни, — бывало, пять пирожных подадут, а соусов что, так и не пересчитаешь! И целый день господа-то кушают, и на другой день. А мы дней пять доедаем остатки. Только доели, смотришь, гости
приехали — опять пошло, а здесь раз в год!
— Позови людей, старосте скажи, всем, всем: хозяин, мол,
приехал, настоящий хозяин,
барин!
Весь дом смотрел парадно, только Улита, в это утро глубже, нежели в другие дни, опускалась в свои холодники и подвалы и не успела надеть ничего, что делало бы ее непохожею на вчерашнюю или завтрашнюю Улиту. Да повара почти с зарей надели свои белые колпаки и не покладывали рук, готовя завтрак, обед, ужин — и
господам, и дворне, и
приезжим людям из-за Волги.
— А! — радостно восклицает
барин, отодвигая счеты. — Ну, ступай; ужо вечером как-нибудь улучим минуту да сосчитаемся. А теперь пошли-ка Антипку с Мишкой на болото да в лес десятков пять дичи к обеду наколотить: видишь, дорогие гости
приехали!
Кажется, я миновал дурную дорогу и не «хлебных» лошадей. «Тут уж пойдут натуральные кони и дорога торная, особенно от Киренска к Иркутску», — говорят мне. Натуральные — значит привыкшие, приученные, а не сборные. «Где староста?» — спросишь,
приехав на станцию… «Коней ладит,
барин. Эй, ребята! заревите или гаркните (то есть позовите) старосту», — говорят потом.
Нехлюдов
приехал в Кузминское около полудня. Во всем упрощая свою жизнь, он не телеграфировал, а взял со станции тарантасик парой. Ямщик был молодой малый в нанковой, подпоясанной по складкам ниже длинной талии поддевке, сидевший по-ямски, бочком, на козлах и тем охотнее разговаривавший с
барином, что, пока они говорили, разбитая, хромая белая коренная и поджарая, запаленная пристяжная могли итти шагом, чего им всегда очень хотелось.
Я как услышала, что Привалов
приехал, так сейчас же и перекрестилась: вот, думаю,
господь какого жениха Nadine послал…
Точно для иллюстрации этого возмутительного дела в Шатровском заводе появилась целая башкирская депутация. Эти дети цветущей Башкирии успели проведать, что на заводы
приехал сам
барин, и поспешили воспользоваться таким удобным случаем, чтобы еще раз заявить свои права.
Между тем по фабрикам уже пронеслась молва, что
приехал сам
барин и осматривает с управляющим всякое действие.
— Велели беспременно разбудить, — говорил Игорь, становясь в дверях так, чтобы можно было увернуться в критическом случае. — У них гости…
Приехал господин Привалов.
Василию Назарычу ничего не писали о женитьбе Привалова. Он
приехал домой только по первому зимнему пути, в половине ноября,
приехал свежим, здоровым стариком, точно стряхнул с себя все старческие недуги. Лука не выдержал и горько заплакал, когда увидал старого
барина.
— Привел
господь в шестьдесят первый раз
приехать на Ирбит, — говорил богобоязливо седой, благообразный старик из купцов старинного покроя; он высиживал свою пару чая с каким-то сомнительным
господином поношенного аристократического склада. — В гору идет ярмарка-матушка… Умножается народ!
— «А спроси, — отвечаю ей, — всех
господ офицеров, нечистый ли во мне воздух али другой какой?» И так это у меня с того самого времени на душе сидит, что намеднись сижу я вот здесь, как теперь, и вижу, тот самый генерал вошел, что на Святую сюда
приезжал: «Что, — говорю ему, — ваше превосходительство, можно ли благородной даме воздух свободный впускать?» — «Да, отвечает, надо бы у вас форточку али дверь отворить, по тому самому, что у вас воздух несвежий».
— Да сказывал Тимофей, все
господа: из города двое, кто таковы — не знаю, только сказывал Тимофей, двое из здешних
господ, да тех двое, будто бы
приезжих, а может, и еще кто есть, не спросил я его толково. В карты, говорил, стали играть.
Да вот в чем дело: пишет ко мне помещица, вдова; говорит, дескать, дочь умирает,
приезжайте, ради самого
Господа Бога нашего, и лошади, дескать, за вами присланы.
Накануне, в 9-м часу вечера,
приехал господин с чемоданом, занял нумер, отдал для прописки свой паспорт, спросил себе чаю и котлетку, сказал, чтоб его не тревожили вечером, потому что он устал и хочет спать, но чтобы завтра непременно разбудили в 8 часов, потому что у него есть спешные дела, запер дверь нумера и, пошумев ножом и вилкою, пошумев чайным прибором, скоро притих, — видно, заснул.
Таковы были сношения между сими двумя владельцами, как сын Берестова
приехал к нему в деревню. Он был воспитан в *** университете и намеревался вступить в военную службу, но отец на то не соглашался. К статской службе молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и молодой Алексей стал жить покамест
барином, отпустив усы на всякий случай.
Я верю, что вы хотите
приехать, но я не настаиваю (je n'insiste pas), если это сопряжено с такими непреоборимыми препятствиями, как говорит этот
господин, которого я не знаю, — я указал его пальцем.
— Это все очень хорошо, да зачем едут эти
господа? Спросил бы я кой у кого из них, сколько у них денег в Алабаме?.. Дайте-ка Гарибальди
приехать в Ньюкестль-он-Тейн да в Глазго, — там он увидит народ поближе, там ему не будут мешать лорды и дюки.
Когда он
приехал в губернский город, все предводители были уже налицо. Губернатор (из военных) принял их сдержанно, но учтиво; изложил непременныенамерения правительства и изъявил надежду и даже уверенность, что
господа предводители поспешат пойти навстречу этим намерениям. Случай для этого представлялся отличный: через месяц должно состояться губернское собрание, на котором и предоставлено будет
господам дворянам высказать одушевляющие их чувства.
— Ну, ну… не пугайся! небось, не
приеду! Куда мне, оглашенной, к большим
барам ездить… проживу и одна! — шутила тетенька, видя матушкино смущение, — живем мы здесь с Фомушкой в уголку, тихохонько, смирнехонько, никого нам не надобно! Гостей не зовем и сами в гости не ездим… некуда! А коли ненароком вспомнят добрые люди, милости просим! Вот только жеманниц смерть не люблю, прошу извинить.
Но вот одним утром пришел в девичью Федот и сообщил Акулине, чтоб Матренка готовилась: из Украины
приехал жених. Распорядиться, за отсутствием матушки, было некому, но общее любопытство было так возбуждено, что Федота упросили показать жениха, когда
барин после обеда ляжет отдыхать. Даже мы, дети, высыпали в девичью посмотреть на жениха, узнавши, что его привели.
На другой день с утра начинается сущее столпотворение.
Приезжая прислуга перебегает с рукомойниками из комнаты в комнату, разыскивая
господ. Изо всех углов слышатся возгласы...
Вот судья,
приехавши их делить, и говорит: «Уж вы,
господа, как-нибудь уладьтесь! вы, Захар Захарыч, будьте первый Урванцов, а вы, Захар Захарыч, — Урванцов второй».
Приехал он в уездный город (устроенной усадьбы у него в имении не было) месяца за два до выборов, нанял просторный дом, убрал его коврами и объявил открытый стол для
господ дворян.
Целых семь лет, покуда длился учебный искус детей, она только изредка летом навещала родное гнездо из Отрады, куда, в качестве экономки,
приезжала вместе с «
господами» из Москвы.
В Москве с давних пор это слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со своими
господами, владельцами богатых поместий. Помещики
приезжали в столицу проживать свои доходы с имений, а их крепостные — добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы.
Эта «ажидация» для выездных лакеев, которые
приезжали сюда в старые времена на запятках карет и саней, была для них клубом. Лакеи здесь судачили, сплетничали и всю подноготную про своих
господ разносили повсюду.
— Нет, я не то… Я хочу, чтобы меня первым… Ко мне,
господин надзиратель, тетушка
приехала… из Киева.
Мы почему-то думали, что мать Антося
приехала в Гарный Луг в карете, что время родов застигла ее у Гапкиной хаты, что ее высадили какие-то таинственные
господа, которые затем увезли ее дальше, оставив Гапке Антося, денег на его содержание и разные обещания.
Фирс(хлопочет около кофейника). Эх ты недотепа… (Бормочет про себя.)
Приехали из Парижа… И
барин когда-то ездил в Париж… на лошадях… (Смеется.)
— Кажется, я очень хорошо вас понимаю, Лукьян Тимофеевич: вы меня, наверно, не ждали. Вы думали, что я из моей глуши не подымусь по вашему первому уведомлению, и написали для очистки совести. А я вот и
приехал. Ну, полноте, не обманывайте. Полноте служить двум
господам. Рогожин здесь уже три недели, я всё знаю. Успели вы ее продать ему, как в тогдашний раз, или нет? Скажите правду.
Ровно чрез четыре года это воспитание кончилось; гувернантка уехала, а за Настей
приехала одна барыня, тоже какая-то помещица и тоже соседка
господина Тоцкого по имению, но уже в другой, далекой губернии, и взяла Настю с собой, вследствие инструкции и полномочия от Афанасия Ивановича.
— Да,
господин Павлищев, который меня там содержал, два года назад помер; я писал потом сюда генеральше Епанчиной, моей дальней родственнице, но ответа не получил. Так с тем и
приехал.
— Мне, главная причина, выманить Феню-то надо было… Ну, выпил стакашик господского чаю, потому как зачем же я буду обижать
барина напрасно? А теперь
приедем на Фотьянку: первым делом самовар… Я как домой к баушке Лукерье, потому моя Окся утвердилась там заместо Фени. Ведь поглядеть, так дура набитая, а тут ловко подвернулась… Она уж во второй раз с нашего прииску убежала да прямо к баушке, а та без Фени как без рук. Ну, Окся и соответствует по всем частям…
Старуха сдалась, потому что на Фотьянке деньги стоили дорого. Ястребов действительно дал пятнадцать рублей в месяц да еще сказал, что будет жить только наездом.
Приехал Ястребов на тройке в своем тарантасе и произвел на всю Фотьянку большое впечатление, точно этим приездом открывалась в истории кондового варнацкого гнезда новая эра. Держал себя Ястребов настоящим
барином и сыпал деньгами направо и налево.